Ты рождаешься, а потом умираешь. Где-то по середине алкоголь и наркотики. | One of a kind Kaesoelin Kwon
В леденящем мерцании звезд ты научила меня своей хитрости спрятанных слез. Я застрял в бочке, наполненной застывшим маслом.
Посреди грязных и темных подворотен я качусь в ней, сшибая стены на своем пути, разбрызгивая жирные капли. Люди высовываются из окна и злобно кривляются мне вслед, размахивая руками, сжатыми в кулаки.
Врезавшись в стену, я выпадаю из своеобразной клетки, отплевывая деревянные щепки.
Они застряли в моем языке, между зубов, в шее и низе живота.
Я пытаюсь достать их, но лишь растравливаю зазубринами глубокие царапины и, махнув рукой, начинаю бежать.
Впереди виднеется моя возлюбленная Ассоль, погрязшая в вязком тумане. Ее чудное личико исказил звериный оскал и, брызгая пеной, в красных парусах причаливает к берегу февраль.
Страстно желая ему смерти, ты бросаешься мне в объятья и на пару секунд я тоже заражаюсь ненавистью.
Карабкаясь по песчаным берегам, мы сбиваем ноги до ран и вгрызаемся в тела еще живых чаек, жалобно смотрящих нам в глаза своими черными бусинами. Вме6о жалости внутри разгорается еще большая злость, и я нажимая двумя большими пальцами птице по бокам от переносицы. Подушки втискиваются во что-то мягко-хрустящее. Улыбнувшись, я отрываю ей голову и предлагаю тебе. Покраснев от смущения, а может просто от бега, ты осторожно берешь подарок и с наслаждением откусываешь. Я завороженно смотрю на еще теплую кровь, пузырящуюся в уголках твоего рта.
С трудом встав, я тащу тебя за ногу в воду и сжимаю тонкую шею. Соженный дотла, я падаю рядом с тобой. Смотри, я буду любить тебя всегда.
Посреди грязных и темных подворотен я качусь в ней, сшибая стены на своем пути, разбрызгивая жирные капли. Люди высовываются из окна и злобно кривляются мне вслед, размахивая руками, сжатыми в кулаки.
Врезавшись в стену, я выпадаю из своеобразной клетки, отплевывая деревянные щепки.
Они застряли в моем языке, между зубов, в шее и низе живота.
Я пытаюсь достать их, но лишь растравливаю зазубринами глубокие царапины и, махнув рукой, начинаю бежать.
Впереди виднеется моя возлюбленная Ассоль, погрязшая в вязком тумане. Ее чудное личико исказил звериный оскал и, брызгая пеной, в красных парусах причаливает к берегу февраль.
Страстно желая ему смерти, ты бросаешься мне в объятья и на пару секунд я тоже заражаюсь ненавистью.
Карабкаясь по песчаным берегам, мы сбиваем ноги до ран и вгрызаемся в тела еще живых чаек, жалобно смотрящих нам в глаза своими черными бусинами. Вме6о жалости внутри разгорается еще большая злость, и я нажимая двумя большими пальцами птице по бокам от переносицы. Подушки втискиваются во что-то мягко-хрустящее. Улыбнувшись, я отрываю ей голову и предлагаю тебе. Покраснев от смущения, а может просто от бега, ты осторожно берешь подарок и с наслаждением откусываешь. Я завороженно смотрю на еще теплую кровь, пузырящуюся в уголках твоего рта.
С трудом встав, я тащу тебя за ногу в воду и сжимаю тонкую шею. Соженный дотла, я падаю рядом с тобой. Смотри, я буду любить тебя всегда.